Кто определяет стратегию Украины? Какие основные вызовы стоят перед страной? Как и когда будет деоккупирован Крым? Об этом в студии Радио Крым.Реалии рассказал кандидат исторических наук, первый заместитель директора Национального института стратегических исследований Василиий Яблонский
‒ Какие основные проблемы сейчас стоят перед Украиной?
‒ Прежде всего ‒ это Российская Федерация, потом, как следствие, – война, территориальная целостность и внутренние проблемы: развитие экономики и коррупция, о которой много говорят.
‒ Часто можно услышать дискуссию о том, что является более опасным вызовом для Украины – коррупция или боевые действия. У вас есть ответ на этот вопрос?
Главная задача России ‒ это дезориентация общества на выборах
‒ Я бы все же говорил в первую очередь о России как о причине многих проблем. Возможно, даже не только война есть наибольшей проблемой для Украины. С помощью Минских соглашений 2014 и 2015 года мы смогли остановить агрессию, восстановить армию, нарастить выпуск вооружения и боеприпасов. Россия не делает ставку на военные действия, Россия делает ставку на выборы. Вбрасывая проблемные вопросы в общество, она работает над разрушением консенсуса, над размыванием украинской идентичности. Через постоянное внесение разлада и раздрая в общество достигается ситуация всеобщего неверия – когда никто никому не верит. Не хочу все сводить к России, но Россия пользуется этими механизмами. Это одна из составных частей гибридной войны – дезориентация людей. Главная задача России ‒ это дезориентация общества на выборах.
‒ По-вашему, у России это может получиться?
‒ Это очень сильно зависит от общества. Мы должны понимать, что это проблема №1 сейчас. Мы можем не любить власть, не любить какого-то политика, мы можем не любить кого угодно, но мы должны понимать, что самая большая сегодня угроза для страны – это потеря единства.
‒ Многие эксперты предполагают, что для создания антивоенных настроения перед выборами Россия может пойти на обострение на Донбассе, несмотря на то, что это чревато новыми санкциями. Насколько реалистичен этот прогноз?
‒ Не исключено, конечно. Но надо понимать, что цена такой авантюры сильно возрастет для России. С другой стороны, что такая политика может дать сторонникам России? Когда ситуация обостряется, очень тяжело поймать настроения людей – даже тех, кто выступает против войны.
‒ Возвращаемся к Крыму. Не так много экспертов выбралось из аннексированного полуострова, но большинство из них полагают, что Украина недостаточно хорошо осведомлена о проблемах на территории Крыма, недостаточно хорошо разработала стратегию взаимоотношений с Крымом. Есть ли в Украине разработанная, утвержденная стратегия по взаимодействию, по деоккупации?
‒ Наш институт первым издал монографию «Донбасс и Крым: цена возвращения», где анализируются риски и проблемы утраты, понесенные через аннексию и оккупацию украинских территорий. Мы сделали несколько прогнозов по гипотетически возможному сценарию возвращения Крыма и Донбасса. И если говорить о наиболее реалистичном – то это политико-дипломатический курс.
‒ В ночь с 23 на 24 августа на заводе «Крымский титан» в Армянске произошел выброс токсичных веществ. Украина до сих пор не созвала Совет Безопасности ООН, не сформулировала иск против России, и только 6 сентября появилась информация, что детей из Крыма приглашают на территорию Херсонщины. Почему Украина не создала повестку дня сама, почему надо было ждать, пока в России признают, что в Крыму проблемы?
‒ Понимаете, и созыв Совета Безопасности, и подготовка исков, а это еще и сбор доказательств – все это довольно длительный процесс, это даже не РНБО. Безусловно, такие действия будут предприниматься, но, поверьте, это не может быть моментально.
‒ По вашему мнению, насколько тема оккупированных территорий Украины остается в повестке дня политиков западных стран?
Война дала мощнейший толчок к объединению Украины и к созданию новейшей идентичности
‒ Если мы каждый день будем ждать, что Госдеп США или офис канцлера Германии, или премьер-министр Великобритании будут постоянно вспоминать о Крыме, то мы будем разочарованы. А вообще идея «усталости от Украины» постоянно подбрасывается в рамках гибридной войны. Вы, как журналист, прекрасно понимаете, что ни одна, самая горячая тема, не может держаться больше нескольких дней на первых полосах, в первых строчках. Но тем не менее, мы прекрасно ощущаем, что мир с нами, и мы это не только ощущаем, но и видим предоставление и финансовой помощи, и летального оружия.
‒ Украинские политики еще с 1990-х делали заявления о том, что существует не одна Украина, а несколько. И что Львов и Донецк не слышат друг друга, что Киев и Симферополь недопонимают друг друга. На ваш взгляд, эта проблема существует или ее и не было никогда?
‒ Мы получили в наследство советскую идентичность. И мы только сейчас приходим к ценностям собственно украинским. И эта война дала мощнейший толчок к объединению Украины и к созданию новой, я бы сказал, новейшей идентичности. Опять же, мы должны понимать, что в Украине не было независимости до 2014 года. Формально, да, какие-то люди говорили о какой-то украинской идентичности. И только в 2014 году началась война за настоящую независимость, за подлинную украинскую идентичность.